Андрей Исаков. Влияние. Глава 4

Продолжение.

Опубликованные главы: Глава 1, Глава 2, Глава 3, Глава 4, Глава 5,
Глава 6, Глава 7

Глава 4

– Входите, пожалуйста, – мужчина в дорогом костюме приоткрыл дверь кабинета и пригласил семью Каширских на приём.

Сергей всегда представлял, насколько прилично зарабатывают врачи в частных клиниках, хотя бы по той мебели, что стояла там: кожаные диваны для ждущих своей очереди посетителей вместо металлических скамеек городских поликлиник, книжные шкафы из натурального дерева в кабинетах, массивные письменные столы. А ведь это только рабочие места, дома у врачей, скорее всего, всё было ещё дороже и огромнее. Правда, частенько эта мания величия не особо хорошо сочеталась со вкусом и чувством меры. Входя в кабинет психолога, Сергей ожидал увидеть классическую фрейдовскую кушетку со стоящим рядом креслом специалиста, но, вместо этого в комнате напротив друг друга стояли два больших дивана, а между ними столик с чашками чая. Кроме них, в помещении были скромный стеллаж с книгами и стеклянный письменный стол. В целом, по минималистичности интерьера ощущалось, что это кабинет довольно современного (или желающего себя таким показать) человека, что слегка удивило Сергея.

– Присаживайтесь на диван, – хозяин кабинета обратился к посетителям. – Меня зовут Геннадий Иванович Яковлев, я психолог и я помогу вам решить ваши семейные проблемы.

– Здравствуйте, – поприветствовал его Дмитрий, – меня зовут Дмитрий, это моя жена Наталья и наш сын Сергей.

Представившись друг другу, все уселись на диваны.

– Чашечку чая? Или, если вам угодно, я попрошу Светлану, мою помощницу, заварить вам кофе.

– Да, кофе, пожалуйста, – попросил Сергей.

Родители вопросительно взглянули на него, обычно в таких случаях они предпочитали вежливый отказ. Да и в принципе, вежливые отказы куда более распространены, чем вежливые согласия. Спустя минуты три Светлана, женщина лет тридцати пяти, принесла кофе, и разговор возобновился.

– Итак, в чём же заключается ваша проблема? – перешёл к делу Яковлев.

– Видите ли, с нашим сыном происходит что-то неладное, – начала Наталья. – Дело в том, что он пережил жуткую аварию, чуть не погиб и с тех пор не может прийти в себя.

Сергей в это время, не торопясь, пил кофе и внимательно изучал рисунок на обоях, всем своим видом показывая, что его абсолютно не волнует, что тут происходит.

– В чём же выражается эта неспособность прийти в себя?

– Он стал очень мрачным, вечно говорит, что не может понять, ради чего ему стоит жить, и какой в этом всём смысл. Что-то в таком духе.

– А вы что скажете, Сергей? – обратился к юноше психолог.

– Ну, меня притащили сюда, чтобы вы сказали, что со мной всё в порядке, и я не схожу с ума. Как видите, я не пытаюсь покончить с собой или кого-то убить, так что, думаю, всё нормально. Если я думаю о чём-то больше остальных, это ещё не значит, что я свихнулся.

– О да, безусловно.

– Так мне можно идти? – быстро спросил Сергей, оглянувшись на дверь.

– Нет-нет, наоборот, я хотел бы поговорить с вами лично, без присутствия родителей.

– Но мы же пришли вместе всё обсудить… – начал протестовать отец.

– Да, конечно, мы обсудим, но прежде дайте мне время для частного разговора наедине с вашим сыном.

Дмитрий и Наталья, переглянувшись, встали и вышли из кабинета, закрыв за собой дверь. Сергей уселся посвободнее, откинувшись к спинке дивана.

– Расскажите мне об аварии, о ваших чувствах, – начал разговор Геннадий Иванович.

– Скучноватый рассказ выйдет. Я был на волоске от смерти – тьфу, до чего банальное выражение. Потерял сознание, очнулся в больнице, вот, на руке до сих пор повязка.

– И как же это всё связано с тем, что описывали ваши родители?

– Не особо напрямую, мне в голову и до аварии приходили те мысли, что я начал высказывать сейчас. Просто, знаете, перед смертью, пусть и несостоявшейся, ты понимаешь себя намного лучше, – Сергей отхлебнул кофе из чашки.

– Что же это за мысли?

– Вот чёрт, да ненавижу я, когда из меня что-то вытягивают!

– Вы мне не доверяете? Я же не собираюсь причинять вам вред, более того, наш разговор при вашем желании останется только между нами.

– Я смотрел сериал про одного психиатра, который выглядел похожим на вас, а на досуге расчленял людей, – усмехнулся Сергей в ответ. – Не, вас я маньяком не считаю, но доверие к людям у меня вырабатывается лишь со временем.

– И всё же, если вы так хотите донести своё послание людям, то почему бы не начать с меня?

– Звучит, будто я стал новым Иоанном Богословом и вещаю об апокалипсисе. Ничего я не хочу кому-то доносить или проповедовать. Люди не ценят, когда их тычут носом в отчаяние и безнадёжность.

– Так вы говорите людям, что они обречены на тоску и безысходность?

– Только думающие. Хотя многие и без меня это прекрасно понимают.

– Сергей, неужели у вас в жизни нет каких-то ярких, позитивных моментов или целей, к которым вы стремитесь? – удивился Яковлев.

– Первое вовсе не является путём к счастью, а второе, похоже, умерло в той аварии. Не вижу впереди ничего достойного.

– Достойного?

– Только не предлагайте мне вариант с семьёй, карьерой и турпутёвками под видом истинного смысла жизни, – произнёс Сергей с утомлённой интонацией.

– О, нет, вы что, смысл жизни индивидуален.

– В моих глазах вы сейчас стали умнее большинства людей.

– Так что же вы хотите от себя или от других?

– Я не знаю. Незнание, наверное, и есть моя проблема на данный момент.

– Творчество, помощь ближним, умственное и физическое развитие – вы могли бы выбрать хотя бы из этого списка.

– Я не могу объяснить, почему я сейчас не в силах выбрать что-то. Но и не хочу чьей-либо помощи. Я сказал вам всё, что было необходимо? Кстати, вы никогда не думали о том же, о чём я сейчас?

– В вашем возрасте этим многие страдают. Со временем всё проходит.

– Какое точное слово – «страдают». Но я надеюсь, что это не пройдёт, иначе я стану одним из тех, что я вижу вокруг.

– Вы не любите людей?

– Людей я люблю, но редко их встречаю. Скорее эти биологические механизмы – их я не выношу.

– Сергей, я теперь начинаю понимать, почему вы производите такое впечатление на ваших родных. Так вы точно не хотите моей помощи?

– Просто скажите им, что со мной всё нормально. Ведь это так? – допив кофе, Сергей поставил чашку на стол и вопросительно посмотрел на собеседника.

– В принципе, да. Мой вам совет – попытайтесь себя в чём-то найти, в том, что вы сочтёте достойным, общественно полезным.

– И, желательно, имеющим возможность пережить меня.

– Тщеславие?

– Могло бы быть, найди я, чем гордиться, – вздохнув, ответил Сергей.

– И, напоследок, я хочу вам посоветовать не кое-что, а кое-кого. У меня полгода назад была пациентка примерно вашего возраста, которой я помогал справиться с очень тяжёлой утратой и преодолеть куда большее количество мрачных мыслей, чем у вас сейчас. Вы всё-таки не хотите полностью открываться мне, я понимаю, я намного старше вас, и мы в неравных условиях. Так вот, мне кажется, вам с ней было бы интересно поговорить. Обо всём, как это обычно бывает. Я напишу вам её телефон, позвоните, если почувствуете потребность, – Геннадий Иванович заглянул в свой телефон, написал на бумажке имя и номер, протянул её Сергею. – Мы с ней до сих пор иногда видимся. Я позвоню ей на всякий случай и расскажу о вас.

– Хм, ладно, – Сергей, не глядя, положил листок бумаги в карман. – А что вы скажете моим родителям?

– То, что вы хотели. «Моя помощь не требуется, он в порядке, дайте ему время». Потому что я действительно так думаю.

– Спасибо вам за разговор. Полагаю, мне можно посидеть в коридоре?

– Скорее всего, да, если понадобится, вас позовут. Кстати, та девушка ещё и красивая, – лукаво подмигнул Геннадий Иванович и протянул руку. После рукопожатия Сергей вышел из кабинета, сказав родителям, что теперь хотят поговорить с ними.

«Мне бы со своей девушкой сначала разобраться. И с самим собой. Развели тут болтовню ни о чём, ни к чему так и не придя». Сергей вынул из кармана записку, на ней было написано имя некоей Анны Демченко и, по всей видимости, её мобильный телефон. «Если почувствуете потребность. Какое странное, всё-таки, выражение». Сейчас он был уверен, что потребности не чувствует, более того, хочет побыть в одиночестве и спокойствии.

Спустя минут десять Сергея всё-таки позвали обратно в кабинет, но, видимо, лишь для пары заключительных фраз, не представляющих никакого интереса ни для одной из сторон. На том визит и окончился, и вскоре родители с сыном уже ехали домой.

– Ну что, вы теперь довольны? – наконец, спросил Сергей.

– Да, сынок, теперь мы перестанем за тебя так волноваться, раз всё в норме, как сказал доктор.

– Предлагаю завершить разговор о моём состоянии прямо сейчас, – ответил сын, надевая на голову наушники. Кнопка воспроизведения, и он уже был полностью отрезан от восприятия звуков внешнего мира. Заиграла песня «Life Is a Fear».

Вернувшись домой, Сергей попытался заняться учёбой – ему по-прежнему хватало проблем с ней из-за времени, проведённого в больнице. Его бесил тот факт, что в школе можно было спокойно проваляться дома недельки две, а затем, вернувшись, понять, что ничего важного ты не пропустил; в университете же тебе было необходимо бывать почти на всех занятиях, чтобы не отстать по предметам. В итоге, промучившись около полутора часов, Сергей решил, что этот день для учёбы неподходящий, и принялся искать себе другое занятие. Мало-помалу он дошёл до папки на компьютере с фотографиями, сделанными им лично прошлым летом. Сергей любил фотографировать, умел ловить нужные моменты для съёмки и гармонично выстраивать кадр, но вот последующая обработка фотографий упорно ввергала его в скуку. Он не был человеком, обожающим компьютеры, он воспринимал их, как инструмент для того, чего нельзя (или очень трудно и долго) сделать другим способом. Большинство из его снимков так и оставались в исходном виде, впрочем, даже так они были хороши, а некоторые, пожалуй, идеальны. «Фотография – не совсем честное искусство, – думал Сергей. – Зачастую эффект, производимый снимком, зависит куда больше от места и времени съёмки, чем от мастерства фотографа. Таким образом, ты берёшь что-то, уже созданное природой или кем-то до тебя, щёлкаешь затвором и объявляешь получившееся своим творением». Безусловно, это относилось больше к пейзажной съёмке, но Сергей именно её и практиковал, в особенности предпочитая фотографировать городские улицы и дома. На его компьютере хранились фото многих мест, посещённых им в путешествиях, вперемешку со снимками, сделанными на прогулках неподалёку от дома.

Сергей всё сидел и щёлкал клавишей со стрелкой «вправо». Он не рассматривал фотографию как какую-то возможную карьерную перспективу, хоть и несколько раз участвовал в университетских экспозициях. Может быть, ему бы и стоило подумать о такой возможности? Сергей вздохнул – в этот день, как и во многие другие, он не мог понять, чем ему действительно бы хотелось заниматься в жизни. Учась на архитектурном факультете, он всё же понимал, что великим архитектором ему стать не суждено из-за довольно невыдающихся способностей. Будет сидеть в какой-то конторке, изнывая над скучными мелкими заданиями. А его снимки не особо кому-то и нужны, сейчас пользуются спросом в основном свадебные фотографы и портретисты, но от традиционных свадеб Сергея выворачивало наизнанку, а людей он считал довольно однообразными объектами для съёмки. Люди научились создавать вещи, визуально намного интереснее их самих, – города тому подтверждение.

От потока бесперспективных мыслей Сергея пробудил телефон. Как ни странно, это была Настя, а Сергей, к своему удивлению, почувствовал желание ответить на звонок и поговорить о чём-нибудь пустом и несерьёзном.

– Привет, Настя, – его голос был почти нейтральным, но с намёком на дружелюбие.

– Серёжа, ты как там? Слушай, прости меня, если ты всё ещё сердишься.

– Нет, знаешь, я уже не сержусь. Я тут подумал, нам надо попытаться забыть обо всех этих неприятных разговорах.

– О, как чудесно! – голос Насти выражал неподдельную радость. – Тогда у меня к тебе есть одно предложение.

– Хм, ну и какое же? – осторожно поинтересовался Сергей.

– Мои родители решили уехать на пару дней к знакомым, поэтому я тут пока живу одна. Может быть, приедешь ко мне, спокойно поживём вместе.

Сергей колебался. С одной стороны, он уже действительно не злился на Настю, а с другой, он всё ещё не мог обманывать себя, будто ничего не происходило. Хотя ему до ужаса надоело сидеть дома.

– Знаешь, а я соглашусь. Сейчас только со своими переговорю, соберусь и приеду. Увидимся.

– До встречи, Серёжа! – голос Насти окончательно ободрился перед тем, как она повесила трубку.

«За неимением лучшего в данный момент почему бы и нет?» – думал Сергей, откинувшись в своём кресле около стола.

Спустя полчаса он сказал родителям, что на день или два поедет к Насте. Такое было уже не в первый раз, да и причин возражать у них тоже не было. Он собрал вещи, закинул всё в рюкзак и вышел из квартиры.

Когда он позвонил к ней в квартиру, Настя сразу же открыла дверь – было видно, что она его ждала. Сергея сразу с порога охватило чрезвычайное возбуждение. Едва раздевшись, он принялся обнимать и целовать Настю, прикасаясь ко всем частям её тела, до которых дотягивался. Она пыталась умерить его пыл, но уже минут через пять они лежали на кровати абсолютно без одежды. В этот раз, к своему же удивлению, Сергей не просто желал секса, он жаждал заниматься им изо всех сил, бурно, превращая нежные поцелуи чуть ли не в укусы и испытывая при этом удовольствие, подозрительно граничащее с садистским.

– Ох, Серёжа, что на тебя сегодня нашло? – лишь удивлялась Настя, впрочем, также наслаждаясь действом.

Он и сам не знал, что с ним. Будучи резким на грани грубости, он будто давал в этом акте выход всей своей негативной энергии, накопившейся за прошлые дни. Его пальцы сжимали одеяло, кожу, зачастую принимали активное участие в процессе, а все движения были обрывистыми и поразительно эмоциональными, несмотря на травмы, полученные в аварии. Потом Сергей и Аня, наконец, успокоились и обессилено развалились посреди созданного на кровати хаоса. Сергей любил такие моменты, когда после секса он лежал голый, прижимая к себе партнёршу и глядя в потолок. В это время мысли были прекрасны в своей пустоте, а желания – в своей удовлетворённости. Ни стыда, ни стеснения, а лишь какой-то шаг к пониманию основ невысказанных человеческих стремлений. Но в этот раз была ещё какая-то, чуть неприятная примесь где-то в глубине – подозрение, что всё происходившее в этот вечер являлось порождением эгоизма.

– Что будем делать теперь? – ленивым голосом спросила Настя, играя рукой с волосами Сергея.

– Давай-ка для начала приготовим что-нибудь на ужин.

Они встали, оделись, немного прибрались и пошли на кухню. Сергей не особо любил заморачиваться с приготовлением еды, предпочитая поесть быстрее и проще, но Настя захотела сделать аж два салата и спагетти болоньезе, из-за чего ему пришлось кое-как с одной нормально действующей рукой нарезать овощи. Настя достала ему невыносимо смешной фартук с играющими на лужайке щенятами, чем ещё больше подняла Сергею настроение.

Лишь только спустя часа полтора им, наконец, удалось сесть за стол и приняться за еду. Они разговорились, перейдя от общих неинтересных тем к более насущным вопросам.

– Серёжа, так ты точно не злишься на меня из-за того, что я сказала родителям? У тебя не было неприятностей?

– Не, всё нормально. Психолог – это, конечно, ужасно скучно, но я пережил его и теперь даже моя мама вроде успокоилась, – тем не менее, Сергей слегка помрачнел. Даже тут ему напоминали о его же мыслях, которые он так тщательно хотел оставить дома.

– Тогда отлично, – улыбнулась Настя. – Значит, теперь всё наладится.

«Было бы это так же просто сделать, как и сказать», – подумал Сергей. Он закончил есть, встал из-за стола и подошёл к окну. Вид впечатлял его. Было около семи часов вечера, солнце село, но темнота всё ещё не приходила. С высоты восьмого этажа он видел соседние дома, деревья, дворы, по которым шли усталые люди, возвращавшиеся с работы. На небе были облака, горящие розово-алым светом уже скрывшегося солнца, передающие таким образом его прощальный привет городу. В такое время суток всё казалось Сергею особенно близким, душевным, и в то же время пустым, но пустым завораживающе. Ему вспоминался фильм «Космическая одиссея 2001» с её идеально выверенными кадрами, в которых отсутствовало всё лишнее, в которых словно не было воздуха. Вечером обычные люди уже никуда не торопились, а те, кому надо было оправдать ещё один день своего существования, хватались за его последние уходящие часы. «Не с этой же целью я стою сейчас и смотрю в это окно? – думал Сергей. – Оправдывать жизнь созерцанием бестолково, но это приносит мимолётное удовольствие и даже выглядит немного интеллектуально. Странные мысли, но сейчас для них идеальный момент». Этот идеальный момент сгинул в небытие с вопросом Насти:

– А как твои дела в учёбе?

– Ну, чёрт, ты всё испортила, – Сергей улыбнулся, но при этом на его лице проступило разочарование.

– О чём это ты? – удивилась Настя.

– Да я шучу. Просто стоял я такой, думал о вечном, а ты меня об учёбе спрашиваешь. С небес на землю, притом падение было слишком быстрым.

– Ну, в окно ты можешь и дома посмотреть. Ты же приехал сюда ради общения со мной, разве нет? А потом ты встаёшь из-за стола и таращишься на улицу.

– Я приехал сюда, чтобы не оставаться дома.

– Да ты грёбаный эгоист! Я тут позвала тебя, а ты приехал, потрахался, а теперь будешь в окно смотреть? – Настя действительно разозлилась, настолько, что чуть не смахнула тарелку со стола.

– Тихо-тихо, милая, успокойся. Если я приехал сюда, значит, мне приятно находиться здесь, с тобой. Это действительно так, – Сергей подошёл к ней и попытался обнять, но она дёрнула плечами.

– Знаешь, у тебя просто какой-то талант. Как только тебе плохо, ты заставляешь всех близких людей страдать вместе с тобой и за счёт этого, наверное, катарсис, чёрт возьми, испытываешь. Что-то вроде «оставайтесь тут тосковать, а мне уже лучше, я пошёл». Вот как ты себя ведёшь.

– Я пытаюсь так не делать, честно, поверь мне. Прости, понимаешь, я ищу поддержку в ком-то, я не самодостаточный человек, мне нужен кто-то рядом, с кем я могу поделиться переживаниями. Я же не злюсь, когда у тебя плохое настроение. Тем более сейчас у нас у обоих оно было вполне хорошим.

– Может, ты и прав, – Настя вздохнула. – Я иногда становлюсь слишком вспыльчивой. Не надо портить нам вечер.

– Да, давай просто не будем говорить об учёбе, хоть немного. Посмотрим лучше вместе какой-нибудь фильм, отвлечёмся от нашей жизни.

«Твои проблемы никуда не исчезнут, идиот, если о них не думать», – крутилось в голове у Сергея. Тем не менее, они уже спокойно выпили чай с печеньем, а затем легли на диван и стали обсуждать, что бы им глянуть, в итоге сойдясь на «Дне сурка» и почти на два часа окунувшись в атмосферу, совершенно чуждую этому дню. Сергей сидел и думал о том, как просто можно смотреть на жизнь человека со стороны, описать её в фильме, в книге, выкинув из неё всё ненужное и неинтересное. Кино и книги никогда не создаются о заурядных людях и событиях, и в этом заключается их главное отличие от жизни, на 90 процентов заполненной обыденностью и монотонной регулярностью.

После фильма ими обоими овладела некая странная усталость, не вызванная, впрочем, никакой активной деятельностью. Они разложили диван, подложили себе пару подушек под голову и заснули, слегка улыбаясь, будто радуясь тому, что волнения и переживания этого дня закончились.

Проснувшись утром, Сергей, как это часто с ним бывало, восстанавливал в памяти сюжет того, что ему приснилось. Вроде бы он шёл с одногруппниками по городу, рядом ехал трамвай, они вышли то ли к площади, то ли к перекрёстку, где Сергей увидел потрясающий закат, будто сдувающий тени всех предметов и людей. Потянувшись в карман за фотоаппаратом и пытаясь навести его, Сергей понял, что ничего не выходит, а закат кончается, всё темнея и темнея. В конце концов объектив захватил вечернее небо, но на снимке было лишь бледное подобие того, что творилось на улице минутой ранее. Сергей испытывал ужасающее чувство обиды и какую-то опустошённость, он сел на землю и стал бесцельно смотреть вслед последним отблескам солнца вдали. Как раз в этот момент прозвенел сигнал будильника.

Уже около недели Сергей был в недоумении из-за подобных снов, где он пытался запечатлеть великолепный вид, но либо всё вокруг резко теряло краски, либо не срабатывал фотоаппарат, а картина быстро исчезала. Это не было схоже с ночными кошмарами, такие сны не пугали, но ввергали в какую-то грусть ещё во время самого сновидения. «Странно это, я ведь никогда не страдал навязчивыми снами», – думал Сергей, уже сидя на краю дивана. Настя обычно не вставала по первому сигналу будильника, поэтому она всё ещё продолжала лежать на боку с закрытыми глазами, отказываясь признавать сам факт наступления утра. «А потом она в панике будет бегать по квартире и говорить, что опаздывает». Сергей решил пока пойти в душ. Он бы позвал Настю с собой, но по опыту знал, что вдвоём мыться неудобно и тесно, поэтому это чаще служит формой сексуальных игр, а не ежедневной процедурой.

Спать хотелось не особо, на пары можно было не торопиться, времени на утренние приготовления оставалось предостаточно. Выйдя из ванной, он увидел, что Настя уже ждёт около двери своей очереди, они сказали друг другу «доброе утро», обменялись кратким поцелуем, и Сергей пошёл на кухню искать что-нибудь на завтрак.

Начиналась вторая неделя апреля, снег уже почти сошёл, но всё ещё было холодно, а большинство дней оставались такими же тоскливыми, хоть иногда изредка выходящее солнце и наполняло улицы и людей каким-то абсолютно беспочвенным позитивом. По погоде этого утра судить о чём-то было сложно – день мог быть и действительно весенним, и печально-серым, подобно прошлым.

Они лениво поедали свой завтрак, обмениваясь редкими репликами и не любя это утро так же, как не любили они любое утро будней. Когда чай, наконец, был допит, Настя ушла в свою комнату одеваться и делать макияж, а Сергей скучающе озирал её квартиру. В целом, вокруг был порядок, вещи лежали на своих местах, но их было слишком много. В основном, они принадлежали Насте и, предположительно, её матери, да и вообще обстановка в квартире была довольно женской – пушистый ковёр на полу, светлые белые и розовые оттенки в мебели. Хотя Сергей знал, что у отца Насти был свой кабинет, в котором интерьер был совершенно другим, чувствовалось, что либо мать в семье главная, либо отцу особо нет дела до обустройства квартиры. За то время, пока они встречались, Сергей так и не удосужился познакомиться с её родителями – сам он не видел необходимости, а Настя не выказывала желания.

Тут она вышла из комнаты и спросила:

– Ну, смотри, мне идёт эта блузка? Купила её буквально два дня назад.

Сергей смотрел на неё, забавно вертящуюся перед ним, но не был уверен, как лучше ответить на её вопрос.

– Мне кажется, что да. Вполне в твоём духе. Весьма… мило.

Он хотел сказать «легкомысленно». Очень хотел.

– Тогда я довольна, – улыбнулась Настя и поцеловала Сергея, что было для него довольно неожиданно.

– Так, ну давай, собирайся, мы уже опаздываем, – начал торопить её тот.

– Ой, да ты же знаешь, на эту лекцию вполне можно опоздать, или даже вообще не прийти.

– Кто-то вчера говорил про мою учёбу, и этот кто-то был не я, – Сергей невольно напомнил о вчерашнем, чем стёр улыбки с их лиц. Настя предпочла молча уйти в свою комнату и закончить приготовления.

Когда они всё-таки вышли из дома, даже быстрый шаг не мог помочь сократить их опоздание. Но Настя была права, преподаватель не обратил на них, вошедших в аудиторию, никакого внимания, и они тихо заняли места где-то сзади. Рядом с Сергеем сидел Влад – пренеприятнейший человек, всем своим видом будто ставящий себя выше остальных, и доказывающий это предположение своими разговорами.

– Ну что, как жизнь? – спроси он Сергея. В голосе уже заранее почему-то слышалась насмешка.

– Нормально. Ничего интересного.

– А я вот вчера с друзьями в кальянную ходил, весело было. До часу ночи просидели.

Влад явно ожидал каких-то вопросов, но Сергей не собирался поддерживать разговор таким банальным способом. Да и дело было не в способе, а в собеседнике.

– Блин, этот препод такой тупой, ничего не смыслит в том, что творится в наше время. Когда он последний раз работал, лет двадцать назад? С тех пор только и торчит в универе, – продолжил Влад спустя минуту.

– Да заткнись, ты мешаешь! – одёрнул его Сергей. Даже Настя обернулась, услышав это.

– Ой, да ты его ещё и слушаешь? Ха. Ну ладно, посплю лучше, – сказал Влад и положил голову на парту.

«Удачи. Можешь и не просыпаться, если честно, не пожалею как-то». Сергей пытался слушать лекцию, но его тоже клонило в сон, что было довольно странно, так как до этого он думал, что выспался. «Интересно, а сколько людей жалело бы о моей смерти? Вот я еле остался в живых, а ничего не изменилось. Хотя ладно, я понимаю, что ничего и не должно было измениться, с чего бы мне такая честь? Для мира-то мы ничего не значим. Мир и без нас обошёлся бы».

– Ты опять задумался, любимый? – осторожно спросила Настя. – А то на доске уже целая таблица, а ты не торопишься писать.

– Ах да, – улыбнулся Сергей в ответ. На самом деле он думал: «Я не могу найти смысл в существовании всего человечества, а уж смысл в перерисовывании таблицы найти куда труднее. Хотя, может, и наоборот. В мелких вещах много смысла, если не уводить мысль очень далеко». Он почувствовал, что его настроение снова начинает становиться неопределённо-подавленным. Сергею в голову полезли воспоминания об аварии, о встрече с отцом погибшей девушки. Он просил его прожить достойную жизнь – и что же, пока не очень выходит.

На перерыве к ним с Настей подошёл Артём, сидевший на лекции далеко впереди.

– Ну, вижу, вы снова вместе и не орёте друг на друга? – поприветствовал он их.

– Ага, что-то в этом роде. Сейчас я даже у Насти в гостях на пару дней.

– Хм, может, мне тоже к вам заехать? – весьма прямо и непосредственно спросил Артём.

– А давай! Устроим посиделки… – поддержала идею Настя.

– На руинах попыток осознать этот мир, – закончил предложение Сергей.

– Что ты сказал?

– Да так, всего лишь слова, красивые и абсолютно бестолковые. Можете приравнять это к неудачной шутке, – Сергей даже слегка посмеялся, впрочем, довольно нервно.

Так или иначе, они решили сегодня вечером посидеть втроём у Насти, в уютной обстановке спокойно общаясь друг с другом. Сергей был довольно рад этому, но в то же время не понимал, когда он, наконец-то, примется за учёбу. Конечно, прошла лишь половина семестра, но тем не менее, взгляд на календарь заставлял его губы напряжённо, почти испуганно, сжиматься.

Коридоры университета были уже немноголюдны, в отличие от начала семестра, весеннее солнце пробивалось через окна и плотные шторы, которыми те закрывались, создавая, в зависимости от аудитории, либо приятное весеннее настроение, либо ужасную духоту. Впрочем, у студентов весеннее настроение всегда являлось очень спорной вещью – Сергей сам любил шутить, что университет испортил зачётами и ожидание новогодних праздников, и ожидание лета. Некогда потрясающий и цветущий месяц май превратился в панику со сдачей курсовых, бессонными ночами и днями напролёт за проектами. Сергей вообще с каждым годом всё больше и больше разочаровывался в переменах, настигающих его. Чем дальше назад он смотрел, тем меньше красоты, радости и беззаботности видел, а именно по ним он так тосковал нынче, мучимый неопределённостью от вступления во взрослую жизнь.

Вечером они решили испечь на троих небольшой пирог. Насте помогал Артём, его кулинарные навыки были лучше, чем у Сергея, который сидел на диване, наблюдая за процессом. Артём с Настей рассказывали друг другу какие-то забавные истории из детства и школьной поры, а Сергей размышлял о том, что память о прошлом всегда слишком избирательна и предпочитает запоминать лучшие моменты. Возможно, это и есть одна из причин человеческой неудовлетворённости. Он буквально содрогнулся от мысли о стариках, живущих лишь воспоминаниями. Сергей представил себя через пятьдесят или шестьдесят лет, пытающимся возродить чувства, которые он переживает нынче. Будут ли тогда эти годы, идущие сейчас, казаться лучшими? Неужели со временем всё то опустошающее чувство отрешённости от происходящего улетучится из памяти, его заменит одно лишь слово «молодость»? До старости ещё, конечно, далеко, «I am too young to care», – вроде так пелось в песне Blackout. Но Сергей уже не чувствовал себя таким молодым. Глупо, ему вскоре только исполнится двадцать, а у него уже мысли о каком-то провале ожиданий от жизни. Но ведь в этом есть своя логика – он не видит ничего впереди, что могло бы его воодушевить. Уныние. Тоска. И, сколькими людьми себя ни окружи, одиночество.

– Серёг, пошли к столу! – позвал его Артём. – Всё готово. Ты что, опять грустишь?

– Да нет, всё нормально. Просто спать хочу, – он даже попытался изобразить улыбку.

За столом он развеселил Настю и Артёма описанием некоторых своих самых странных снов из числа тех, что были до аварии. Чаще всего в них были абсолютно абсурдные сюжетные связи, а отдельные сцены казались настолько дурацкими, что Сергей сам удивлялся, как он во сне не понимал, что спит.

– Фрейд в своё время очень увлекался толкованием сновидений, – сказал Артём. – Ты был бы для него отличным подопытным кроликом.

– Ах, так вот на что я гожусь! Невысокого ты обо мне мнения, – рассмеялся Сергей.

– Кстати, как там твой визит к психологу, о котором ты писал? Тебя родители всё-таки отправили?

– Ага. Да скучновато, ничего нового он мне не сказал. Главное, что вроде мама и папа теперь успокоились и отстали от меня.

– Что нужно молодому человеку для счастья – чтоб от него все отстали! – Настя вроде не хотела задеть Сергея, но фраза всё равно вышла чуть двусмысленной, напомнив им обоим об их собственных проблемах в отношениях.

– Что-то вроде того. Слушай, а у тебя дома нет ничего покрепче чая?

– Насколько помню, где-то стояли пара бутылок вина и, может быть, ещё мартини.

Сергей не был особым ценителем вина, поэтому попросил поискать мартини. Артём же с Настей хотели вино, поэтому в итоге на столе стояли две бутылки.

– Клуб малолетних алкоголиков какой-то, – Артём усмехнулся и принялся наливать всем напитки по бокалам.

– Стойте, сейчас ещё кое-что сделаю, – Сергей встал из-за стола, поставил на скатерть пару свечей, которые он взял с полки рядом, и выключил свет. – Мне кажется, это придаст нашему клубу алкоголиков оттенок старого доброго собрания вековой давности.

– Да уж, мило, – хмыкнула в ответ Настя.

Но всё-таки старания Сергея не слишком увенчались успехом. Визуальная составляющая атмосферы была хороша, но разговоры… он уже не мог их слушать. Артём и Настя попеременно обсуждали темы различной степени банальности с помощью слов, будто произносимых автоматически. Сергей пару раз пытался перевести разговор в более отвлечённо-философские рассуждения, но натыкался на недопонимание и странные взгляды, после чего забросил свои попытки и принялся пить вдвое быстрее. Под конец, когда Артём уже уходил, Сергея весьма клонило в сон. Они попрощались, а он, раздевшись, забрался под одеяло и уснул, так и оставшись довольно разочарованным этим вечером. Настя предпочла сначала пойти в душ, а затем улеглась рядом, обняла Сергея, но тот во сне ничего и не заметил.

Посреди ночи ему снова снился кошмар о том злосчастном автобусе, но в этот раз он был страннее. Сергею казалось, будто он за рулём, а не сидит в салоне в качестве пассажира. Автобус приближается к роковому повороту, уже почти выходит из него, но тут Сергей выворачивает руль и целенаправленно съезжает с дороги, устраивая крушение. Вокруг опять крики, крики, крики. Он проснулся, часто дыша и боясь открыть глаза. Лишь спустя некоторое время ему удалось снова заснуть – в этот раз, к счастью, обошлось без пугающих сновидений. Сергей вынырнул из темноты со звоном будильника. Рука и бедро снова болели, а глаза пытались привыкнуть к свету.

После пар Сергей сказал Насте, что хочет вернуться к себе, чтобы сосредоточиться на учёбе. Во многом это было правдой. Он заехал к ней за вещами, поцеловал и направился домой.

«И опять ничего не вышло. В мире есть место, где я могу отойти от этого всего? Где я смогу жить нормально, не думая о том, что стало со мной. А что со мной стало?» Сергей ехал в вагоне метро, всматриваясь в темноту за окном вагона. И тут он подумал: «Что если мне нужно не место? Не место, а человек».

Придя домой, в ящике стола он нашёл ту самую бумажку. Он даже начал переживать, не выкинул ли он её, но нет, вот она, перед глазами. «Если почувствуете потребность». Странный поступок – звонить незнакомой девушке из-за того, что ему пришло в голову попытаться найти понимание у кого-то. После минуты раздумий он набрал номер, написанный на листке.

– Алло? – послышался звонкий голос на том конце трубки. Не радостный, а, скорее, уверенный.

– Это Анна? – голос Сергея, напротив, был слегка взволнован.

– А кто спрашивает?

– Это Сергей. Вам должен был обо мне рассказать Геннадий Иванович.

– Да, он рассказывал. Ну что ж, я вам всё-таки понадобилась? ­– Сергею показалось, что в голосе проявилось дружелюбие и немного интереса.

– Думаю, что да.

Продолжение следует...